Соглашения в рамках ООН: свет в конце тоннеля или тупика?
«Тоннель»
Не хотелось, чтобы у читателя складывалось впечатление, будто шестидесятые годы были для советско-американского сотрудничества в космосе временем бесплодных надежд, утраченных иллюзий и упущенных возможностей. Все же кое-каких результатов в области взаимодействия между двумя странами в деле освоения космического пространства достичь удалось. Речь идет о соглашениях, заключенных между Советским Союзом и США в рамках ООН. После долгих лет согласований, проволочек и взаимных обвинений в стремлении добиться одностороннего преимущества оба государства наконец-то подписали три международных договора, заложивших правовые основы космической деятельности.
Первые проблески надежд на достижение подобных договоренностей появились еще в конце 1963 г., когда СССР и США намекнули на возможность смягчения своих дотоле весьма жестких позиций в вопросе о контроле над космическими вооружениями. Почин здесь принадлежал советской стороне. Выступая с речью перед Генеральной ассамблеей ООН 19 сентября 1963 г. (за день до того, как Кеннеди официально пригласил СССР осуществить вместе с США пилотируемую экспедицию на Луну), министр иностранных дел А. А. Громыко заявил, что СССР готов заключить с США договор о запрещении вывода в открытый космос оружия массового поражения.
Вот что он, в частности, сказал:
«Советский Союз и Соединенные Штаты Америки настойчиво работают над решением еще более сложных и заманчивых задач в. [области освоения космического пространства]. И народы вправе ожидать, что новая среда, в которую вступил человек, — безграничный космический океан — никогда не станет еще одним плацдармом войны, разрушения, смерти. Взоры людей, обращенные к звездным далям, полны надежды на то, что завоевание космоса будет служить только мирным целям.
Московский договор («Договор о запрещении испытаний ядерного оружия в атмосфере, космическом пространстве и под водой». — Ю. К. ) в июле 1963 г. запретил проведение ядерных испытаний в космическом пространстве. Теперь на повестке дня стоит другой вопрос.
Готовое уже сейчас предпринять шаги к предотвращению распространения гонки вооружений на космическое пространство и желая создать наилучшие условия для использования и освоения космического пространства на благо всех народов, советское правительство считает необходимым договориться с правительством Соединенных Штатов Америки о запрещении вывода на орбиту объектов с ядерным оружием на борту.
Нам известно, что правительство США также положительно относится к решению этого вопроса. И мы исходим из того, что обмен мнениями относительно запрещения вывода на орбиту ядерного оружия будет продолжен между правительствами Советского Союза и Соединенных Штатов Америки в двустороннем порядке. Было бы очень хорошо, если бы по этому важному вопросу была достигнута договоренность и заключено соглашение. Советское правительство к этому готово»[485].
Заявление Громыко, таким образом, устранило препятствие, до того времени прочно стоявшее на пути любого соглашения, призванного запретить размещение оружия в открытом космосе. Речь идет о настойчивом стремлении советского руководства заключить подобный договор только в контексте общего «земного» разоружения.
Впрочем, идя на подобный компромисс, министр иностранных дел позаботился о том, чтобы подобный шаг Москвы не был расценен как проявление слабости. Громыко намекнул, что знает о намерении США пойти на еще более радикальный шаг, а именно отказаться от требования, чтобы любое соглашение о контроле над вооружениями сопровождалось созданием надежной системы контроля над его выполнением с соответствующим механизмом инспекций.
В ходе всех послевоенных переговоров о разоружении, начиная с «плана Баруха» и заканчивая подписанием летом 1963 года вышеупомянутого договора о запрещении испытаний ядерного оружия в трех средах, США отказывались рассматривать так называемое «декларативное разоружение», то есть то, для контроля над которым не существовало эффективных механизмов.
Исключение было сделано лишь для тех случаев, когда нарушение договоренностей могло быть установлено с относительной легкостью и достоверностью. Вот почему Соединенные Штаты скептически относились к кампании Советского Союза, суть которой можно было выразить в общей формуле «запретить бомбу», не вдаваясь в подробности того, как это сделать, а главное — как проверять выполнение запрета. В этом и заключалась причина, по которой деятельность так называемого «Комитета по разоружению 18 держав» (первоначально «Комитета 10-ти»), учрежденного по предложению США, СССР, Великобритания и Франция в сентябре 1959 г., зашла в тупик.
Аналогичную позицию Соединенные Штаты занимали также по вопросу запрета размещения оружия в открытом космосе, да и по проблеме отмены ядерных испытаний. Вспомним, что договор, подписанный в 1963 г., запрещал ядерные взрывы лишь в атмосфере, в открытом космосе и под водой, т.е. там, где они не могли быть незаметно произведены. Что же касается подземных испытаний, они могли быть осуществлены достаточно незаметно, а потому в вышеупомянутый документ включены не были.
Кеннеди приложил максимум усилий для того, чтобы согласие США подписать договор о запрещении ядерных испытаний не было бы расценено советским руководством, как отход Вашингтона от требования обеспечить необходимый контроль путем соответствующих инспекций над выполнением данной договоренности. 26 июля 1963 г., за несколько недель до сентябрьской речи Громыко в ООН, президент, выступая по телевидению, в частности, заявил:
«Впервые достигнуто соглашение о том, чтобы поставить силы ядерного разрушения под международный контроль — цель, первоначально поставленная в 1946 г., когда Бернард Барух представил в ООН комплексный план контроля.
[ Осуществление] этого плана, как и многих других последующих планов по разоружению, больших и малых, было заблокировано теми, кто выступал против международных инспекций. [Данный] договор. таким образом, является ограниченным договором, который позволяет проводить подземные испытания и запрещает лишь те испытания, которые мы сами сможем отслеживать. [Для его осуществления] не требуется ни контрольных пунктов, ни инспектирования мест проведения испытаний, ни международной организации».
Подобные слова, казалось, не оставляли лазейки для тех, кто надеялся ограничиться лишь декларативными заявлениями о запрете на размещение оружия массового поражения в космосе, не подвергая выполнение данного запрета соответствующим инспекциям. Действительно, ведь в то время, когда околоземный космос еще не был насыщен спутниками-шпионами, отследить вывод на орбиту ракеты с ядерной боеголовкой можно было лишь в том случае, если воочию увидеть ее старт. Для этого же нужно было оказаться рядом с пусковой установкой, откуда она покинула или только собиралась покинуть Землю.
Очевидно, что США придерживались подобной позиции в вопросе о запрещении оружия массового поражения в космосе и ко времени речи Громыко в сентябре 1963 г. Об этом свидетельствует «Предварительный план основных положений по договору о всеобщем и полном разоружении», который был предложен Соединенными Штатами к рассмотрению вышеупомянутому «Комитету 18-ти». Произошло это 18 апреля 1962 г., и к осени следующего года «предварительный план» так и оставался на рассмотрении данного комитета. Документ этот не только призывал страны «не размещать на орбите оружие, способное нанести массовое поражение», но также предлагал им согласиться на проведение периодических инспекций и проверок. Вот как предлагалось осуществить это на практике: «...„Ответственные за международное разоружение" будут проводить предстартовые проверки космических кораблей и ракет, а также создадут и будут использовать систему для регистрации необъявленных запусков.
Производство, хранение и испытание носителей для космических аппаратов будет регулироваться принятыми ограничениями. Данная деятельность будет контролироваться «Международной организацией по разоружению» в соответствии с условиями, которые будут установлены в дальнейшем в контексте проверки».
Однако, как следует из речи Громыко, советский министр иностранных дел не сомневался — США смягчили свою позицию в вопросе проверки выполнения обязательств по разоружению. Откуда такая уверенность? Видимо, она происходила из осознания того факта, что США поняли — полбуханки лучше, чем вообще ничего. Вашингтон неоднократно заявлял, что США не станут размещать в космосе оружие массового поражения. Однако Москва избегала давать аналогичные обязательства. А ведь именно озабоченность перспективой увидеть проносящиеся в звездном небе над американской территорией советские ядерные боеголовки и была одной из важнейших причин, по которой Соединенные Штаты стали активно развивать свою космическую программу. Но как, по мнению вашингтонских политиков, можно было связывать себе руки обязательствами не «засорять» околоземное пространство атомными бомбами без аналогичного, пусть хотя бы и устного, обязательства Москвы? К тому же время работало не на всемирную безопасность. Ни СССР, ни США пока не вывели в космос оружие массового поражения, но уже имели соответствующие возможности, которые могли реализовать в любой момент. Об этом прямо сказал 16 июня 1962 г. госсекретарь Дин Раск:
«. существует растущая опасность, что космос может стать новым полем битвы человечества. Необходимо предпринять шаги на этом раннем этапе, чтобы уберечь космическое пространство от «засевания» оружием массового поражения — от того, что еще больше подорвало бы безопасность жителей нашей планеты. Речь идет о предварительном разоружении применительно к ядерному оружию, пока не размещенному в космосе».
Одновременно представители Пентагона стали утверждать: если США смогут убедить Советский Союз в том, что у них нет намерения разместить оружие в космосе, Москва почти наверняка не выведет на орбиту собственные боеголовки. Министр обороны МакНамара и его ближайшие соратники к тому времени уже давно утверждали, что бомбы в космосе не имеют смысла. По их мнению (и с учетом уровня развития космической техники, вполне обоснованному), нанести удары с земли можно было куда дешевле и эффективнее, чем с околоземной орбиты. Это, как полагали МакНамара и К°, русские понимают ничуть не хуже американцев, а отсюда вывод: единственная причина, по которой Советы могут разместить за пределами атмосферы ядерное оружие, будет заключаться в их стремлении упредить аналогичный шаг со стороны Соединенных Штатов. Значит, лучший способ предотвратить подобные действия со стороны Москвы — уверить ее в том, что у Вашингтона нет такого рода замыслов.
Впервые мысль эта была озвучена 5 сентября 1962 г. заместителем министра обороны США Розуэллом Гилпатриком в ходе его выступления на встрече с представителями промышленности и университетов Среднего Запада. Он, в частности, сказал:
«Соединенные Штаты полагают, что в интересах их собственной безопасности, а также безопасности всего мира, представляется крайне желательным не допустить распространения гонки вооружений на открытый космос. Мы ищем любой приемлемый способ для достижения этой цели. Нет сомнения в том, что сегодня как Соединенные Штаты, так и Советский Союз могут разместить на орбите термоядерное оружие. Однако подобный шаг в обозримой перспективе не представляется разумным с точки зрения военной стратегии ни для какой из сторон.
У нас нет программы, предусматривающей выведение на орбиту оружия массового поражения. Гонка вооружений в космосе не укрепит нашу безопасность. Я не могу представить себе больший побудительный мотив для Советов разместить термоядерные вооружения в космосе, чем намерения США осуществить подобную программу. Мы не сделаем этого».
|
ЧЕТЫРЕ КЛЮЧА К КОСМОЛОГИИ 
Большие структуры