Разработка гелиоцентрической концепции потребовала изрядного математического искусства, в глубине души Коперник вообще не был ученым в современном понимании этого слова — во всех отношениях его воззрения были продуктом средних веков. Его аргументы основывались на совершенстве Бога и круга, а не на проверке гипотезы наблюдениями. Он следовал древней мудрости, высказанной в не допускающей сомнений форме: «Мы должны строго следовать методам древних и придерживаться их наблюдений, рассматривая их как священный завет. Тем, кто не верит древним безоговорочно, двери моей науки должны быть закрыты».  Он писал далее, что его приводит в ужас предположение, что небесные тела могут двигаться не по совершенным кругам: такая идея не подлежит обсуждению — допустимо обсуждать лишь, что именно движется и по каким кругам. В начале его воображение было воспламенено возможностью упростить систему Птолемея со всеми ее кругами кругов, если предположить движение Земли вокруг Солнца; однако в конце его воображение погрузилось в то же старое болото веры и верований, догм и завета. Поэтому, когда он поместил Солнце в центр и ввел движение Земли вокруг Солнца по совершенному кругу, созданная им система не обеспечивала согласия с наблюдениями! Он немедленно начал вводить свои собственные эпициклы для планет, и предполагаемая простота гелиоцентрической системы испарилась под весом наблюдений и расчетов. В это время, однако, подобно многим из нас сегодня, он увидел в своей системе божий промысел и умер, не осознав своей неудачи. Настоящим ученым того времени был Тихо Браге, датский астроном, который верил, что Земля должна покоиться в центре Вселенной, основываясь не столько на религиозных убеждениях, сколько на отсутствии видимых движений звезд (определяемых согласно тригонометрии Гиппарха по наилучшим современным ему астрономическим наблюдениям). Его собственные представления включали худшее из обеих систем, поскольку он считал, что Земля помещается в центре, а планеты обращаются по эпициклам вокруг Солнца, которое в свою очередь обращается вокруг Земли. Однако огромная разница между Браге и Коперником состояла в том, что Тихо не был так уж озабочен согласием своих представлений с представлениями древних и словом божьим. Вместо этого он сосредоточился на улучшении наблюдений и сравнении с ними всех теорий. Всю свою жизнь он конструировал и улучшал астрономические инструменты, используя их для измерения положений звезд и планет со значительно повышенной точностью. К концу жизни он нанял Иоганна Кеплера, немецкого астролога и философа, искусного в математике, чтобы провести тщательные вычисления, предназначенные в конечном счете для проверки теорий древних греков, Коперника и самого Браге. Это была совершенно новая концепция в истории человеческой мысли. Даже после того, как древние греки поняли важность математического описания реальных событий, из этого вовсе не следовало, что математика должна и вообще способна точно описывать то, что наблюдается. Вселенная воспринималась не как механическая система, но как нечто наполненное метафизической жизнью. Считалось, что небесные тела перемещаются ангелами или духами — какая другая причина могла заставить их беспрестанно двигаться? И почему бы ангелам или духам не толкать иногда посильнее, а иногда послабее? Почему бы им иногда не изменять направление? Даже лучшие умы того времени подсознательно держались этих атавистических взглядов. Хотя они могли и не принимать представление о небесных «толкачах», им никогда не приходило в голову, что от математического описания нужно требовать точности. Именно в этом отношении Браге и Кеплер подняли нас на новый уровень познания. И в этом состязании трех теорий, которое продолжалось многие годы долгими днями и ночами, наполненными скрупулезно выписываемыми координатами, моментами и датами, ни одна из этих теорий не выиграла. Кеплер пришел к Браге как убежденный коперниканец, но оказалось, что теория Коперника представляет данные не лучше двух других. С увеличением точности наблюдений, выполненных Браге, к модели Коперника приходилось даже добавлять все больше и больше эпициклов; она перестала быть простым и непосредственным представлением совершенного Бога. В конце концов, после долгих лет возни с числами и теориями, Кеплер нашел решение: планеты движутся не по совершенным кругам, но по эллипсам, причем Солнце находится не в центре, а в одном из фокусов эллипса. Господи! Это было потрясающе! Одним ударом отвергались совершенство круга и Вселенная с Землей в центре. Идея Коперника уже была признана еретической, его книга была запрещена (и оставалась запрещенной вплоть до XIX в.); теперь, если бесплотные математические рассуждения занимали место Библии как источника истины, не оставалось ничего святого. Однако — раздавались голоса — почему математику нужно считать святой? И почему утверждения немецкого писаки с его таинственными символами и рассуждениями, основанными на древнегреческой математике, которые и понять-то невозможно, должны считаться опровергающими слово божье, высказанное в откровениях священнослужителей и рассуждениях древнегреческих философов, таких, как великий Аристотель? Отсюда вывод — у метода Кеплера не было и нет никаких преимуществ. Но тогда явились Галилей и, наконец, Ньютон; геоцентрическая система древних греков и средневековья обрушилась под тяжестью наблюдений и законов.
|